IV Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2012

Категории времени и пространства являются важными моделирующими средствами литературы, так как они определяют формы пространственно-временной организации произведения - хронотоп (термин М.М. Бахтина). Заметим, что пространственно-временная организация художественного мира в литературе XX в. значительно усложнилась по сравнению с традиционными пространственно-временными парадигмами прошлых литературных эпох. Писатели демонстрируют виртуозную игру со временем и пространством, используя временные сдвиги, сопряжения разновременных пластов, расширяют пространственную ограниченность за счёт времени, сочетают фантастическое и реальное в своих творениях. Время и пространство задают параметры художественного мира произведений, отражают структуру авторского сознания, его миропонимание, систему представлений, поэтому их интерпретация, на наш взгляд, есть не что иное, как поиск средств выражения авторской идеи.

Весьма примечательным в данном контексте является роман Дм. Липскерова «Последний сон разума», в котором сочетаются черты древнегреческого авантюрного и бытового романов, а также фантастическое и реальное. Сюжетообразующими здесь становятся отношения «юноши и девушки брачного возраста» [1, с. 237] - татарина Ильи Ильясова и его возлюбленной Айзы. Оба они исключительно красивы, целомудренны. Их первая встреча происходит неожиданно для них обоих, хотя и не на торжественном празднике, как это было принято у древних греков, а при попытке Ильи украсть персики из сада родителей Айзы. Также внезапно между ними вспыхивает необъяснимое влечение друг к другу, страсть, чувство, которое М.М. Бахтин называет «роком», «неизлечимой болезнью». Однако здесь сходство романа отечественного прозаика с древнегреческими авторами в развитии любовной линии заканчивается, Липскеров резко меняет события, «перестраивает» всю любовную историю. Брак здесь не является заключительной точкой. Конечно, автор проводит своих героев через ряд сложнейших испытаний, иначе роман нельзя было бы назвать «романом испытания», однако делает он это своеобразно. Именно здесь в разработке любовной линии сюжета и испытаниях героев заключено своеобразие хронотопического построения романа.

Исходной точкой сюжетного движения, как уже было сказано, является первая встреча главных героев и вспыхнувшая между ними страсть. Однако после утверждения между влюблёнными взаимной симпатии Липскеров как бы «ломает» привычный хронотоп греческого «авантюрного романа испытания» и переносит страдания и испытания героев в будущее. Испытания героев начинаются, как ни странно, с гибели главной героини Айзы, которая тонет в море, купаясь вместе с Ильёй, однако ему не удаётся её спасти: «... Так они плыли с минуту, выпуская ртами пузыри воздуха, а потом Илья стал показывать Айзе знаками, что пора возвращаться к поверхности, но она лишь улыбалась в ответ, желая во что бы то ни стало достичь водорослей... Илья закричал ей в ответ, что очень глубоко, что опасно! И в темноте, бесполезно выпустив из легких остатки воздуха, заколотил ногами, устремляясь к поверхности... Он вынырнул и, удерживаясь на поверхности, крутил головой на триста шестьдесят градусов, дабы скорее заметить Айзу и плыть к берегу. Но, черноволосая, она не появлялась на поверхности, а он, уже испуганный страшным предчувствием, вновь нырнул, но уже был совсем слаб от страха и, не проплыв даже четверти предыдущего расстояния, всплыл, будто пробка, и заколотил по воде руками, словно стараясь оттолкнуться от поверхности, как буревестник крыльями, и поискать Айзу с высоты. Но девушка не появлялась...» [2, с. 23-24]. Продолжаются же их испытания в будущем, через много лет, когда Илья уже достигает преклонных лет. В связи с этим следует сделать замечание: по Бахтину в авантюрном романе испытания между двумя точками - встречей героев и браком - не должно лежать длительного отрезка времени, герои вступают в отношения «молодыми и красивыми» и такими же вступают в брак, то есть время греческого романа не имеет «элементарно-биологической возрастной длительности» [1, с. 240]. Кроме того, события, произошедшие с героями между этими двумя точками, никак не должны влиять на них, так как финал их отношений известен - брак. Однако в этом и заключается своеобразие построения времени и пространства в романе «Последний сон разума» - Д. Липскеров не просто переносит испытания героев в будущее, он переносит (перевоплощает) своих героев в другие тела, тела животных: рыбы, птицы и насекомого, и другое пространство, соответственно воду, воздух и квартиру (замкнутое пространство). Именно благодаря этим превращениям герои обретают «вторую молодость», возвращаются в «брачный возраст»: Айза воскресает, а Илья сбрасывает всю тяжесть своих лет. С помощью превращений же становятся неважными все те события, которые произошли с Ильёй в период от смерти Айзы до их встречи в будущем, с Айзой, естественно, никаких событий в этот период не происходило.

Второе значительное сходство хронотопа романа Липскерова с греческим наблюдается на протяжении всего сюжетного развития, и сходство это управление всем действием с л у ч а е м. Почти все сюжетообразующие моменты романа происходят совершенно случайно. Случайно встречаются главные герои: не приди Айза в сад именно в тот момент, когда Илья воровал персики, ничего, возможно, и не получилось бы. Затем все приключения и превращения Ильи и Айзы. Кто бы мог подумать, что долго болевшие ноги участкового Пустырок капитана Владимира Синичкина разболятся с невероятной силой и распухнут до невероятных размеров, и в итоге «разродятся» маленькой тропической рыбкой в водах местного озера-карьера, которая окажется перевоплотившейся Айзой: «...Но и того, что ему удалось увидеть, было достаточно для смятения. Из-под истонченной до стеклянной прозрачности  кожи прямо в самые глаза Синичкина смотрели голубые глазки маленькой рыбки с  бензиновым хвостиком, которым она плавно шевелила... - Ах! - вновь вскричал Синичкин, когда почувствовал, что пластырь, которым ему закупорили  место, откуда брали ткань на биопсию, оторвался и что-то стало выбираться из его дырявой ноги, отчаянно прорываясь сквозь рану всем тельцем. Володя открыл глаза, и на мгновение ему показалось, что видит он экзотическую рыбку с бензиновым хвостиком, плавно уходящую на глубину» [2, с.70-75]. Кто бы мог подумать, что Илья выйдет из дома во двор, чтобы выкинуть на свалку подброшенную ненавидящими его соседями дохлую крысу, и вечно голодные пустырские вороны накинутся на него и случайно оторвут ему кусочек мочки уха. И как вдруг окажется в доме отключат воду и ему нечем будет замыть рану, и он, опять же вдруг, для себя решит пойти искупаться и обработать рану на  тот же карьер, где чуть позже произойдёт второе рождение Айзы, хотя раньше он этого никогда не делал, зная о его «чистоте» карьера: «Он некоторое время сидел на краю ванны, отдыхая и восстанавливая дыхание, потом, решив умыться, открутил ручку крана до отказа, но горячая вода не пошла, как, впрочем, и холодная. Илья более не ругался, а принял свою судьбу, какая она есть на этот момент, и внезапно (выделено нами - Г.М.) решил отправиться умыться в карьер, в искусственном пруду» [2, с. 41]. Именно погружаясь в это озеро, он вдруг совершенно случайно превращается в сома и встречает свою Айзу, которая также оказывается здесь, уплыв от своего «родителя»: «...Ему было очень хорошо. Его тело расслабилось, он весь созерцал вибрирующий вокруг него мир, сам завибрировал, испытывая небывалое счастье всеми органами, всеми клеточками, и от всего этого, от небывалого восторженного подъёма, решительно сделал последний шаг в непроглядную глубину, нырнул и превратился в рыбу...» [2, с.44]. Точно так же произойдут и все его последующие превращения в голубя и таракана - вдруг. Здравым смыслом все эти «вдруг» и «как раз» объяснить трудно. Очевидно, что здесь происходит вмешательство неподвластных разумному осмыслению или определению каких-то иррациональных сил в нормальный ход человеческой жизни и его разрыв, потеря хронотопа реальной жизни и появление хронотопа фантастического.

Заметим, что превращения играют в романе Липскерова очень важную сюжетообразующую роль, ведь именно благодаря им становится возможным продолжение любовной истории Ильи и Айзы. Сам акт метаморфозы в художественной литературе встречается не только в творчестве Д.М. Липскерова, беря своё начало ещё в фольклоре. Однако в сказках, как правило, превращения героев происходят не просто так, а вследствие вмешательства в их судьбу злых сил. У Липскерова же превращения Ильясова происходят совершенно неожиданно: сначала при погружении в воду пустырского озера-котлована, он превращается в рыбу, затем пытаясь покончить жизнь самоубийством, он прыгает из окна и превращается в голубя. После третьего своего превращения он становится тараканом: «В дверь зазвонили. Илья вздрогнул, неловко повернулся на своей культе, здоровая нога соскользнула, татарин попытался было удержать равновесие, но ослабленное тело уже раскачалось, и он с высоты своего тела упал затылком о край ванны, но не скончался в одночасье, а весь скукожился в мгновение, посерел и превратился в огромного, с ладонь величиной, чёрного таракана». Между всеми тремя перевоплощениями Илья становится на некоторое время человеком, а затем вновь приобретает животный облик.

Кстати, М.М. Бахтин, рассматривая феномен превращения, или метаморфозы, относящийся к хронотопу «авантюрно бытовому роману», даёт следующее толкование его функций и влияния на художественное время именно в литературе: «в оболочке метаморфозы (превращения) содержится идея развития, притом не прямолинейного, а скачкообразного, с узлами, следовательно, определённая форма временного ряда. Но состав этой идеи очень сложный, почему из неё и развёртываются временные ряды различных типов» [1, с. 264]. Применив данное утверждение к роману Д. Липскерова, можно обнаружить, что, действительно, начиная с первого превращения Ильи в рыбу и до самой его гибели под ногой участкового Пустырок, действие и время романа развёртываются перед читателем довольно резко, «скачкообразно» и именно благодаря этим невероятным превращениям. В связи с этим можно сделать вывод, что в этом выражается одновременность и разновременность романа, а также характерный для фантастической литературы в целом и творчества Липскерова, в частности, «неправильный ход времени», то есть события, происходящие в течение нескольких дней, вполне могли бы создать целую повесть или даже роман. И действительно, метаморфоза в романе многоступенчата: герой, купаясь в озере, превращается в рыбу, а через сутки, попав на сушу, снова становится человеком, затем трансформируется в птицу и насекомое; его дети не просто появляются на свет из икры, а развиваются в ней за два дня и вырастают буквально за часы.

Таким образом, очевидно, что метаморфоза «стала формой осмысления и изображения частной человеческой судьбы, оторванной от космического и исторического целого. Но всё же, особенно благодаря влиянию прямой фольклорной традиции, идея метаморфозы сохраняет ещё достаточно энергии для охвата целого жизненной судьбы человека в её переломных моментах» [1, с.263]. То есть метаморфозы героев у Липскерова, в отличие от фольклора, по сути, показывают, как человек становится другим. «Даются разные, и резко разные образы одного и того же человека, объединённые в нём как разные эпохи, разные этапы его жизненного пути. Здесь нет становления в точном смысле, но есть кризис и перерождение» [1, с. 266]. И действительно, именно это наблюдается в романе «Последний сон разума»: первое превращение у Ильи случается после гибели его любимого сома, второе и третье - после гибели возлюбленной Айзы. Поэтому нам представляется справедливым в контексте данного романа рассматривать метаморфозы главного героя как возможность ухода от реальной человеческой, но очень несчастливой во всех отношениях жизни.

Каждое из трёх перерождений Ильи и Айзы становятся своего рода «последним сном разума», т.е. новым шансом прожить свою жизнь иначе, лучше. Хотя эти жизни и гораздо короче, но благодаря им Илья проживает столько нового, в его судьбе случается столько счастья, сколько он не испытал за всю свою долгую «реальную человеческую» жизнь, которая в итоге кажется ему более невозможной и нереальной чем все остальные. К тому же, именно благодаря своим превращениям, Илья, наконец, может отомстить всем своим обидчикам, нажитым при человеческой жизни.

Хронотопическое построение романа Д. Липскерова «Последний сон разума» нельзя, таким образом, «вписать» в какой-либо один из выделенных М.М. Бахтиным типов хронотопа, так как в нём органично переплетаются несколько типов, а также сочетаются мотивы, принадлежащие разным хронотопическим типам и, кроме того, присутствуют элементы фантастики. На наш взгляд, в романе соединяются, по крайней мере, два типа хронотопа: хронотопы авантюрного романа испытания и авантюрно-бытового романа. Кроме того, непосредственно сопряжены с указанными хронотопами у Липскерова мотивы встречи, разлуки, дороги, потери, мотив узнания / неузнания, а также феномен превращения (метаморфозы), играющий в романе сюжетообразующую роль. Можно с уверенностью утверждать, что хронотопическая организация романа является отражением авторского мировидения, базирующегося на вечных категориях добра, любви и гуманности, а также картины мира, в которой ключевыми становятся пограничные состояния - экстремальные формы любви, предательства, преданности.

Список литературы

1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М.М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. -    М. : Худ. лит., 1975. - С. 234-407.
2. Липскеров Д.М. Последний сон разума / Д.М. Липскеров. - М. : Вагриус, 2000. - 416 с.